Кстати, акваланги местного изготовления, которыми пользовались «пираньи», показали себя не хуже наших АВМ, не для боевой работы конечно, пузыри никуда не деть, но для инженерной разведки просто отлично. Так что не видать Жаку-Иву Кусто в этой реальности приоритета на свое изобретение. Ничего, перетерпит — поскольку не был он чокнутым ученым-идеалистом, а активно работал на французскую военно-морскую разведку. А вот наши аппараты замкнутого цикла будут здесь «техникой особой секретности» еще лет десять, к нашему сожалению. Поскольку работать с ними доверяют лишь нам — то нас дальше Днепра и не пустили.
— Насчет вас, приказ особый. Чтоб на суше никого из вас не было ближе километра от передовой. Мне под трибунал, если кого-то из вас потеряем?
Ну потерпите, мужики, нам еще Вислу форсировать, и Одер!
Ну вот, доплыли. Точно, свечку поставлю, раз обещал.
Место сильно не понравилось, ровное как стол, а в версте на северо-запад, выше по берегу, торчат горы, поросшие лесом. Если там поставить батареи, или даже просто артиллерийских наблюдателей, мы здесь как на ладони. Утешало лишь, что все там было в дыму, наши при подготовке не жалели ни снарядов, ни «святого огня», а сейчас оттуда доносилась стрельба, морская пехота гоняла фрицев, которые и впрямь оказались французами, штук пятьдесят их сидели у берега на коленях, руки на затылок, в ожидании пока переправят на нашу сторону.
Сейчас копать заставят. Самое частое занятие пехоты на войне, прибыли, развернулись, окопались — но лучше мозоли на руках, чем похоронка. Если сейчас обстрел, бомбежка, или танки пойдут, то из толпы без укрытий будет мясо — а когда закопаемся, хрен нас уже возьмешь! Не у самого берега, конечно, там и так тесно, еще и «барбосы» подгребли, на сушу выходят, и по частям, нос и корма отваливаются, причем передний понтон еще и распадается вдоль, остается самоходка привычного вида. Не угадал я, эти железки сначала нашу роту дернули таскать, затем кто-то из командиров сообразил запрячь фрицефранцузов, какого черта мы надрываемся, они кемарят? Понтоны на руках назад к воде, там сцепить обратно, оказывается они и без «барбоса» соединяются в лодку, к транспортерам на буксир, и назад. Ну вот, берег разгрузили, теперь и танки подошли, за ними самоходы. Откуда тут комендачи взялись, бегают с приказами, всех строят, кому, куда? Десантом на броню, и вперед, не к горам а по дороге, на запад, даже к югу. Пока грузились, самоходчики вперед проскочить успели, сразу за разведкой. Горы справа, в дыму, но стрельба отдалилась. Едем так с ветерком, дорога забирает вправо, похоже, холмы огибает, слева речка видна, не Днепр, но приличная, переправиться сложно. И вдруг бой впереди, пушки стреляют, и кто-то крикнул «танки». Мы быстро из колонны в боевой порядок, с брони на землю, если встречный бой, то тут натиск первое дело, если же рубеж обороны, то тоже есть шанс взять с ходу.
Пять «тигров», четыре горят, один вроде целый, но брошенный. С десяток полугусеничных «ганомагов», тоже в хлам, один вообще кверху гусеницами. И еще битые машины вдоль дороги, это наши танкисты хорошо проутюжили, и вдали еще что-то горит. У нас потери два бронетранспортера, разведка нарвалась, два танка и две самоходки — но в хлам лишь броневики, у одного Т-54 лишь гусеница сбита, экипаж с матюгами натягивает, а на броне-то у них свежие отметины, выходит эти наши танки даже восемь-восемь в лоб не берет?
Еще разогнали какую-то шваль в деревне, оказавшейся по пути. Сначала оттуда стреляли из пулеметов и даже чего-то похожего на наши сорокапукалки, но стоило самоходкам дать пару залпов, как огонь прекратился даже раньше чем наши танки туда ворвались, мы прочесали там все и обнаружили пару сотен французов, они задирали руки и что-то вопили по-своему, ну что с ними делать — разоружили и отправили под конвоем по дороге назад.
Второй раз нас попытались остановить возле самого города. За деревней дорога круто поворачивала на север, вправо, а через пару верст еще вправо, огибая край холмистой гряды. И навстречу нам вышло десятка два танков, мелких и угловатых, похожих на наши довоенные, за ними бежали цепи пехоты, от Канева по нам стала стрелять артиллерия, с холмов ударили пулеметы. Здесь пришлось уже драться всерьез, идти в атаку под пулями и шрапнелью, к нашему удивлению, подходы совершенно не были укреплены, мин нет вообще, проволока в один ряд у самых их траншей. Поначалу французики держались стойко, их танки сблизились с нами так, что двух мы сожгли из «Рысей», не бронепрожигающими, мало их было, решили поберечь, а зажигательными — ого, действие как от целой связки бутылок КС! Из тех танков не ушел ни один, французскую броню легко пробивали даже «барбосы». Шаромыжники не выдержали, побежали, и мы ворвались в Канев, у них на плечах.
Бой здесь был и до нас, морская пехота атаковала южную окраину, пройдя через холмы, с нашего берега работала артиллерия. Наш удар с юго-запада, в тыл лягушечникам, оказался решающим. Мы вошли в город, действуя четко по уставу, как на тренировках, вдоль улицы пара танков или самоходок, перед ними по взводу, прижимаясь к стенам домов, еще по взводу идут дворами, слева и справа, оживающие огневые точки расстреливали танками, выжигали «рысями», да и просто забрасывали гранатами. За нас было то, что в отличие от немцев, шаромыжники были нестойки, еще могли стрелять издали, пулеметов у них было много, причем станкачей, но когда доходило до ближнего боя и гранат, то сразу или бежали, или поднимали руки, хотя бы их было заметно больше чем нас, и еще они сразу оставляли позиции, заметив наш обход с фланга или тыла. К вечеру город был наш, бежать французам было некуда, с востока Днепр, с севера и запада открытые поля, путь в холмы с лесом перекрывала очень злая морская пехота.